Автор: Уолтер Эванс-Венц (c)
Перевод: Анна Блейз (с)
Источник: Walter Evans-Wentz, The Fairy-Faith in Celtic Countries (1911)
Пожалуй, один из самых ранних и самых известных литературных рассказов о том, как сиды «забирают» смертных, — история Аэда, сына Эохайда Летдерга (короля Лейнстера), которого легенда числит современником Патрика[1]. Аэд играл со своими сверстниками в хёрлинг[2] возле сида Лиамайн. Внезапно появились две женщины из сида; юный королевич им приглянулся, и они столь же внезапно забрали его с собой, в свой волшебный дворец, и продержали там три года. Через три года ему удалось бежать; зная, что Патрик владеет чудотворными силами, Аэд направился к этому святому и рассказал, что с ним случилось: «Семь раз поймал я мяч, который пускали юноши, [игравшие] против меня, но на седьмом, последнем мяче пришли ко мне две женщины в зеленых плащах, две дочери Бодба Дерга, сына Дагды; звали же их Слад и Мумайн. Одна взяла меня за одну руку, другая — за другую, и отвели меня в прекрасный бруг. И вот уже три года плачет по мне мой народ, но все это время я жил на попечении у сидов, пока, наконец, прошлой ночью не выпал мне случай бежать: вместе с другими юношами вышли мы из сида на зеленый луг, и было нас ровным счетом пятьдесят; и тут я понял, в какую беду угодил из-за этих сидов, и бежал от того бруга прочь и пошел искать тебя, святой Патрик». «Вот, — сказал святой, — тебе защита, чтобы никакой силой и властью они тебя впредь не одолели». И Патрик дал Аэду защиту от волшебного народа, и, обрядив юношу в одежды странствующего певца, проводил его в Лейнстер, чтобы Аэд открылся там отцу своему, королю, и принял свое наследие.
И вот Аэд входит в отцовский дворец под видом певца, и перед всем королевским собранием Патрик велит ему: «Сбрось теперь свой капюшон, широкий и темный, ибо тебе пристало носить копье отца твоего!» Юноша снимает капюшон — и все тотчас узнают в нем пропавшего королевского сына. Все дивятся, словно он вернулся из мертвых: слишком уж долго оплакивал его осиротевший отец и народ, оставшийся без наследника. «Вот уж и впрямь, с добрым подарком пожаловал к нам церковник!» — восклицают люди с радостью, а король и говорит святому Патрику: «Коли ты пекся о нем и кормил его до сегодняшнего дня, так пусть же Племена богини Дану больше не получат над ним власти!» А Патрик отвечает: «Умрет он смертью, которую Царь Небесный и Земной назначил всем живым».
Эта старинная легенда наглядно показывает, что уже во времена, когда был записан «Разговор стариков», люди, как и ныне, верили, что Племена богини Дану, или сиды, могут «забирать» прекрасных смертных, которые им приглянулись, и даровать им вечную жизнь, освобождая от «смерти, которую Царь Небесный и Земной назначил всем живым».
При желании похищенные смертные могли остаться в мире сидов навечно, как мы увидим, когда дойдем до разделов, посвященных Иному миру. Но уже здесь стоит упомянуть, что Лаэгайре — еще один королевич, сын короля Коннахта, — поступил иначе, нежели Аэд (которого кое-кто, возможно, сочтет дурачком). Он вошел в волшебный дун, взяв с собою еще пятьдесят воинов, и жизнь в Волшебной стране так пришлась им по сердцу, что все они решили остаться там навсегда. Но по прошествии года они решили отправиться в Коннахт, чтобы как следует попрощаться с королем и со всем народом. Лаэгайре сообщил об этом Фиахне, властителю сида, в который они ушли, и тот объяснил, как исполнить задуманное и благополучно вернуться: «Если хотите вернуться, поезжайте верхом и не сходите с лошадей, что бы ни случилось».
«Так они и сделали; и поехали в Коннахт, а там собралось большое собрание, на котором все оплакивали Лаэгайре и его спутников, потому что минул год с тех пор, как они пропали. И все вдруг увидели, что пропавшие стоят над ними (т.е. на пригорке). Бросились люди Коннахта им навстречу, но Лаэгайре крикнул: “Не подходите к нам [и не прикасайтесь к нам]: мы пришли попрощаться!” “Не покидай меня! — взмолился Кримтанн, его отец. — Ты станешь править в Коннахте: все серебро и злато Коннахта, и кони со сбруей, и все благородные жены Коннахта будут твоими, только не уходи!» Но Лаэгайре повернул коня и поехал прочь, и вернулся в сид, и стал править тем сидом вместе с Фиахной; не вышел он оттуда и поныне»[3].
[1] Silva Gadelica, II, 204—220.
[2] Хёрлинг — древняя ирландская игра с клюшками и мячом, наподобие хоккея на траве. — Примеч. перев.
[3] Silva Gadelica, II, 290—291. Во многих старинных текстах смертных не «забирают» насильно: они уходят в волшебный мир по доброй воле — ради любви к женщине из фейри или с иной какой-либо целью.
Конечно же, самое интересное в этом тексте — все то, что связано с возвращением королевича и его спутников из Волшебной страны: очевидно, они чудесным образом изменились, из-за чего не могут теперь спешиться (то есть коснуться земли) и не позволяют прикоснуться к себе никому из смертных. Так, мы читаем: «…обрадовался отец его, король, и вышел вперед, чтобы обнять сына, которого уже оплакал как мертвого. Но Лаэгайре крикнул: “Не подходи к нам и не прикасайся к нам!”». Создается впечатление, что сама жизнь среди вечно юных и неувядающих Племен богини Дану магически преобразила их тела. Нечто подобное случается со смертными пленниками фейри и поныне, когда «дамы и господа» похищают одного из нас. К тому же, во всех легендах и преданиях о фейри ни один смертный в Волшебной стране не стареет ни на день, сколько бы лет он ни провел там. Этот мотив приводит на память мечтания средневековых алхимиков, которые тщились отыскать такое магическое зелье, которое преобразит человеческое тело целиком, вплоть до последней частички, и смерть станет над ним не властна. Быть может, христианский переписчик, сохранивший для нас эти странные слова, подумал и о том, что Иисус сказал Марии Магдалине, когда встретился с ней по Воскресении: «Не прикасайся ко мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему». Так или иначе, параллель здесь поразительная и на удивление точная. Евангелия утверждают, что Иисус, восстав из мертвых (вернувшись из подземного мира или из незримого царства субъективности, которое тоже в своем роде Волшебная страна), явился лишь некоторым, но не всем, и одни смогли его узнать, а другие — нет. И относительно природы того тела, в котором совершилось Вознесение, богословы не пришли к общему мнению. Но некоторые полагают, что это было тело физическое, которое очистилось и преобразилось в такой степени, что стало подобно или тождественно духовному, а потому могло становиться невидимым и обрело способность войти в царство Духа. Эту же самую параллель использовал один шотландский священник и ясновидец, описывая природу и способности фейри и духов; итак, если допустить, что наш ирландский текст испытал влияние христианства, напрашивается вывод, что ранние христиане, как и современные, описывали (в своих христианских понятиях) природу сидов в полном соответствии с тем, что говорили и по сей день говорят о ней приверженцы веры в фейри.
Walter Evans-Wentz (c)
Перевод: Анна Блейз (с)
Настоящий перевод доступен по лицензии Creative Commons «Attribution-NonCommercial-NoDerivs» («Атрибуция — Некоммерческое использование — Без производных произведений») 3.0 Непортированная.
